На кухне ( by Ира)

В дверь тихонько постучали, после чего тяжелая дубовая дверь со скрипом открылась, а за ней показался большой стол, за которым сидели трое людей. Молодой человек постоял в дверях пару секунд, затем вошел.
-А, Гений, заходи дорогой, мы уже думали ты не придешь, - Бывай криво улыбнулся, и повернулся к маленькому комоду искать еще один бокал. - Пить то, надеюсь, будешь?
-Отчего ж и не выпить с хорошими людьми,- Гений снял длинное пальто, небрежно кинул его около входа и сел на стул.
-Ну, что там нового в мире?- спросил Художник, который сидел напротив него.
Это был старый мужчина низкого роста, его редкие волосы прикрывали лоб, а ручки были сложены на весьма немаленьком животике. Он посмотрел на Гения, маленькие глазки сверкнули, и он обнял сидевшую рядом Музу.
-А ты бы вышел из своей мастерской, да посмотрел, – Гений залпом выпил стакан водки.- Тьфу ты, гадость.
Но он даже не сморщился, только пристально посмотрел в глаза Музе.
-Бледна ты, Маечка.
Муза опустила глаза, и стало перебирать подол платья. Год назад художник привел ее в эту квартиру, где на втором этаже находилась его мастерская, и сказал, что теперь он создаст шедевр. С тех пор все стали называть Музу Маечка, из-за того, что она появилась в этом доме в мае.
Шедевр… у Музы был с Художником договор – как только тот напишет Шедевр – она свободна. Но вот уже наступила зима, а Художник ничего не сотворил.
-Не жива и не мертва, – прошептала Муза.
-Это все здешний климат, – сказал Бывалый.
Бывалый зимовал в этом году вместе с художником. Он утверждал, что у него есть дом на берегу моря, и как только пройдет зима он уедет туда разводить цветы. Все ему верили.
– Поедем со мной Маечка к морю, очень полезно, очень. Вот зима пройдет. Черт бы ее побрал,– oн налил себе еще выпить.
- Зачем ждать, в конце недели я уезжаю,- Гений застучал пальцами по столу.
-Вот и езжай. Почему б и не съездить, коли деньги есть, - cказал Художник и еще крепче обнял Музу. –А у нас тут еще работы много, правда Маечка?
Муза посмотрела на него с отчужденностью. Он измучил ее всю, заставлял работать сутками, выдавливать из себя все новые и новые сюжеты для его картин. Муза знала, в чем ее вина. Она не могла полюбить художника, а он не мог ее отпустить.
Наступила тишина.
-Эх, грустно сидим. Надо бы музыки,- Бывалый подошел к столу, на котором стоял старый граммофон. – У меня тут есть замечательная пластинка, достал ее у испанца одного. Занятный персонаж. Продал мне ее за пять момент. Ну да ладно, на такое не жалко.
Бывалый поставил пластинку, и зазвучала музыка. Муза наконец подняла лицо, показалось, что в ее глаза даже вернулась надежда, на бледных щеках сверкнул румянец и она прошептала:
- Танго, я хочу танцевать танго…
Она встала из-за стола, тонкая материя платья обтягивала ее худую фигуру, но в ней была та неуловимая красота, которая шла изнутри. Длинные каштановые волосы упали на плечи, она убрала прядь с лица и стала танцевать. Каждый шаг доставлял ей дикую боль, голова кружилась, но, закрыв глаза, она видела перед собой ту самую Аргентину, о который ей часто рассказывал Бывалый. Она чувствовала, что это не сквозняк, а ветер колышет ее волосы, что под ногами не холодный пол, а горячий песок. Каждое ее движение было отточено-красивым, казалось, что эта маленькая кухня стала театром, где на сцене выступает прима. Муза сбивчиво дышала, в первое за долгое время она почувствовала страсть внутри себя.
Она не видела, как дверь снова отворилась. И на ее пороге появился Человек по фамилии Мерьст. Он снял цилиндр и сел рядом с Гением, напротив них танцевала Муза.
-Эх, хороша!- сказал Человек ему на ухо. – Вроде бы умный человек, а такого не рассчитал. Время, милок, знаете ли, вышло.
Гений побелел. Ему не было страшно. Он чувствовал себя виноватым за то, что не смог забрать Музу. Уже давно он любил ее, и чувство того, что они так и не были счастливы вместе, для него было страшнее чем то, что могло произойти.
Между тем, Мерьст обернулся и посмотрел на художника. Тот, поймав взгляд, захлебнулся водкой и на его лбу появились капли пота.
-Ну как же это, нет, не может такого быть… -прошептал Художник. На самом деле, Художник был полная бездарность и просто не мог создать шедевр. Муза это знала давно и понимала, что никогда не сможет уйти от него. Художник уставился в пол и подумал, что выставиться в Лувре уже точно не выйдет, а значит, мировая слава к нему так и не придет.
Человек не ответил Художнику, он развел руками и как-то криво улыбнулся.
Бывалый вжался в стенку. «Вот значит как оно получается, верно за мной», - он сглотнул. Перед глазами снова показалась картина с Аргентиной, которую он однажды видел в квартире местного чиновника. Тогда он подумал, что она наверно мало стоит, и вместо нее взял жемчужное ожерелье жены чиновника. В Аргентине он так и не разу не был.
Человек хитро перевел взгляд с Бывалого на Музу. Та продолжала танцевать. Музыка звучала все громче и громче. Она не о чем не думала, она слишком привыкла свыкаться со всем. Все что она умела - вдохновлять. Но даже этим Художник не смог воспользоваться. Она знала, что Гений любит ее, но ничего не могла поделать с обещанием, которое она дала Художнику.
Мерьст встал и подошел к Музе, она ему улыбнулась, и они стали танцевать вместе.
Гений хотел закричать, но крик застрял у него в горле, так же, как застревали все слова, которые он уже тысячу раз хотел сказать Музе и вместо этого, он издал какой то непонятный звук. Художник молча уставился на них и подумал, что найти другую музу в такое время будет сложно. Бывалый выдохнул и допил водку из стакана, который держал в руке.
Музыка оборвалась, голова Музы упала на грудь к Человеку, тот взял ее бездыханное тело на руки и вынес из кухни. Дверь захлопнулась.